Князь Курбский. Был ли побег в Литву предательством?

С некоторой долей юмора можно утверждать, что во времена Ивана Грозного в России появились первые беженцы по политическим мотивам, которых вполне можно назвать прадиссидентами. Самый знаменитый из них был князь Андрей Курбский, сбежавший в Литву и очень хорошо устроившийся в новых для себя условиях.

Явившись на службу к королю Сигизмунду, Курбский был пожалован несколькими имениями, в том числе и городом Ковелем, коими и управлял через своих урядников. Жил в местечке Миляновичи на территории нынешней Украины, недалеко от Ковеля. Женился на богатой вдове Козинской (урожденной княжне), потом с ней развелся, женился еще раз. В этом браке имел дочь и сына. После смерти князя Курбского под разными предлогами правительство Польши потихоньку отбирало у вдовы и сына даренное их отцу (в том числе отобрали и Ковель). Сын Курбского Дмитрий перешел в католичество. Отобранное ему было частично возвращено. Далее род Курбских развивался, как и другие шляхетские роды.

Кстати, поведение Андрея Курбского, означающее в наше время измену (если не считать, что князь, как прадиссидент, «выбрал свободу» и проголосовал ногами против тоталитаризма Ивана Грозного), в те времена с феодальной точки зрения вовсе не было изменой. Вассал захотел сменить сюзерена, уехал из своего прежнего удела, представился по прибытии новому сюзерену, коим и был обласкан и награжден землями. Можно ли назвать его предателем, тем более что, по современной терминологии, он «выбрал западные ценности»?

Вообще-то, по этике рыцарства — это тоже было предательство. Вассал, решивший сменить сюзерена, должен был лично явиться к сюзерену и объявить, что выходит из вассалитета. Только после этого можно было выбирать себе нового сюзерена и двигать к нему — если оставался еще жив.

В те времена отношения «вассал-сюзерен» были в Западной Европе весьма распространены, хотя в Англии, Франции, Испании король уже был абсолютным властителем, и когда кто-то из его вассалов, по старой памяти, перекидывался к врагу своего короля, его, по возможности, казнили как предателя, хотя сам он себя, по старой памяти, предателем и не считал. Но тогда и Россия, и страны Западной Европы шли одной дорогой — от вассальных отношений к абсолютизму. Уже монарх решал, кого награждать, кого — нет. Уже во всем государстве только монарх имел право печатать звонкую монету государства и получать от этого всю прибыль. Уже феодал в своем уделе не был абсолютным властителем своих подданных, ибо сверху был король.

Так что, когда историки Российской Империи, так или иначе, судили и рядили о поступке Андрея Курбского, следовало его судить по законам времени Ивана Грозного. Понятия диссидентства тогда еще не было. Были смерды, были служивые люди, были бояре, князья, был царь. Причем царь во времена Курбского был совсем недавним изобретением. До этого был просто «великий князь». Кроме того, из всего населения «грамотешку знали» от силы доли процента населения. А умствовали тогда, считай, одни монахи. Да и то — в свободное от послушания время. Так что челобитных много быть просто не могло.

До сих пор, благодаря талантам писателей прошлого, мы знаем о бегстве князя Курбского в Литву и о его письме Ивану Грозному, доставленном холопом князя Ванькой Шибановым в руки лично Ивану Грозному, за что оный Шибанов и был замучен палачами царя до смерти. По версии графа Толстого.

Побег князя из-под опалы можно рассматривать, как его обозначил сам князь, как побег для спасения собственной жизни. При этом, спасая собственную жизнь, князь наплевал на жизнь своей матери, жены и детей. Ну, если царь Иван такой кровожадный, как он должен был поступить с семьей изменника? Кстати, сам князь уже из Литвы и обвинял царя Ивана в том, что тот убил семью перебежчика. При скорости тогдашнего обмена новостями трудно поверить, чтобы он успел об этом узнать доподлинно.

При этом существует версия, что угроза опалы для князя существовала только в его воображении, а возможно — и только в написанных им письмах, служа для оправдания побега в Литву. А на самом деле жизни его, одного из наиболее приближенных вельмож царя Ивана, ничего не угрожало.

Лично мне кажется (по бритве Оккама), что наиболее вероятно самое простое объяснение. Вся Европа шла от феодальной раздробленности к абсолютизму, ибо только так можно было защититься от соседей и наладить экономику государства. Поэтому короли Англии, Испании, Франции и князья/короли/герцоги Германии и Италии потихоньку урезали права отдельных феодалов своих стран. По этому же пути пошла и Россия.

А вот соседняя с ней Литва представляла собой пример государства анархии. Права вельмож там были практически абсолютны, народ был совершенно бесправен. То, что через десятилетия это должно было привести к упадку государства — было совершенно не очевидно и шляхту не интересовало, ибо дворянство Литвы жило настоящим. Вот крупнейшие феодалы России и поглядывали в сторону Литвы, ибо там видели для себя намного больше свобод и возможностей.

Этим по большей части и объясняется и побег Андрея Курбского и побеги еще нескольких бояр-феодалов из России Ивана Грозного, под властью которого страна пришла к абсолютной монархии.